Жанна Фриске без макияжа напугала своего поклонника. ⁠ ⁠

Жанна Фриске всегда красива. Но у себя дома, в отличие от некоторых артистов, она любит расслабиться и отдохнуть лицом без макияжа.

И вот однажды эта привычка стала поводом для разочарования ее юных поклонников.

Эта очевидная история произошла в большой день свадьбы: 1 января к Жанне Фриске пришла ее подруга со своими детьми: дочкой, сыном и семилетним не Вовочкой, который мечтал познакомиться с певицей.

Когда гости вошли в дом, Жанна стояла возле кухни, без макияжа, в джинсах и футболке; Вова оглядывает ее беспорядок, просит не смотреть на звезды и указывает Жанне: «Я всегда мечтала встретиться с певицей. Как ты думаешь, легко ли потерять свою мечту?». После этого Жанна поговорила с мальчиком и действительно согласилась, что, по ее мнению, это Фриске: «Да, может быть, ты и есть Жанна Фриске».

10 лет назад.

10 лет назад.
Какой-то желтый унд.
Лучший пост дня.
10630
10 часов назад.

Здравствуйте, меня зовут Кнопка, и я больничный клоун⁠ ⁠

(BTW, это я забрался на крышу и использовал веревку перед окном крыла, чтобы спустить ее вниз. Я выживал в Кофини столько, сколько мог).

Я хожу в больницу в Петербурге, чтобы навестить тяжелобольных детей (и взрослых). Но не надо путать нас с аниматорами — мы умеем анимировать, но больничные клоуны — это совсем другое. Я друг и психолог и намерен строить долгосрочные отношения. Я намерен быть рядом, когда трудно. За «Я веселю детей». Я действительно хочу быть частью этого мира. Это не всегда розовые пони и радужные пузыри. Иногда это связано с болью, горечью утраты, сильной усталостью. Но я получаю гораздо больше, чем отдаю. Поэтому я кормлю своих демонов — мне нужно, чтобы они нуждались во мне, и я чувствовал, что я нужен им.

Здесь безграничная безусловная любовь, в ней можно купаться и возвращать ее, и она всегда полна. Я никогда и нигде не была благодарна. Нет, это не слово, я — игрок в игре. Я не могу сделать с собой многого — и больше ничего. Я понимаю, что в этом мире мне приходится убегать от реальности. В стенах больницы все приобретает совершенно иной смысл. Мелочи выходят на первый план.

Я занимаюсь этим уже более 10 лет, и две недели я была в ТКМ Горбачевой после школы (да, у нас даже есть своя школа, и там тоже есть встречи и быстрый темп — уроки YEAR Shap Bubble).

За это время я стал супер-котом, которого, наверное, не стоит бояться. Сейчас я регулярно (раз в неделю или раз в две недели) бываю дома — в детском пансионате в Токсово и в пансионате двух детей в Санкт-Петербурге. Онкологический центр в Песоцни, онкологическая клиника МИБС (Петербург и Песоцни). Это означает 4-9 выходов (на дом и другие не входящие) каждую неделю. Еженедельно. Больше никаких болезней. (Ну, не совсем. (Конечно, даже легкое закрывание двери не дает нам права приносить с собой микробы). Нормальность — основополагающий принцип нашей работы. Дети знают: что бы ни случилось, клоуны придут. Только соски могут их удержать.

И это худшая работа в мире, скажу я вам (да, это так — у меня в трудовой книжке написано, что я больничный клоун, и мне платят небольшие, но деньги). Я клоун «Клоуннадо» — это клоунская организация, в которой, как правило, много людей, и некоторые из них — волонтеры. Мы строго профессиональны.

(хотя вы бы так не сказали).

Мы можем выглядеть очень по-разному (у нас нет театральной косметики, разноцветных париков или классических клоунских визиток). Но у нас у всех есть носы. Нет, у нас их нет. У нас у всех есть носы. Проще выйти на улицу голым, чем без носа. Я могу забыть все (и вы не забыли свою голову). Но нос — нет. Нос — это не просто элемент костюма. Это моя единственная психологическая защита. Когда я опускаю нос и превращаюсь в дубинку, мой реальный мир заканчивается, начинается удивительный мир, и все возможно. Если бы кто-то действительно сказал мне: «Сегодня умерли двое детей» (мы никогда не говорим «умерли», мы говорим «они ушли»), я бы попался на крючок. В моем фантастическом мире дети не болеют и не уходят. Кстати, я никогда не вижу больных детей — это обычные дети, у некоторых лысина, у некоторых трахеотомия, и они не могут пускать пузыри или играть со мной, «будучи гнилой кулебякой». Некоторых лечат сывороткой, и они вряд ли будут нас тренировать, у других сыворотка не мешает им кидать в меня шарики.

Моя занятная история началась с того, что в коридоре института Петрова меня встретил мальчик с саркомой и костылями и потащил за руку из угловой мебельной кладовой. Их привезли для кабинета медсестер и не могли расставить. Тогда он залез под стол (да, на костылях) и потянул меня за собой. Шепчет. — У меня есть секрет, но я никому не клянусь. — Никому, конечно! — Видите! Есть шифровка! Мы лежали под столом и гадали, что означают странные цифры на его поверхности. Весь мир был в наших руках. Я был так горд, что довел до безумия, доверив мне свои самые сокровенные тайны. Тогда родился мой клоун.